Пожалуй, никогда за время своей истории Одесса не была такой многоязычной, как весной и летом 1945-го года. На улицах города можно было услышать английскую, французскую, итальянскую, немецкую, румынскую речь. Это неудивительно. Дело в том, что Одесский порт был назначен как место транзита военнопленных: иностранных — из Одессы, советских граждан, плененных или насильно увезенных захватчиками из страны — домой.
Как же жили военнопленные в Одессе и какими путями удавалось им попасть на родину? Больше на odessayes.com.ua.
Судьба пленных немцев
Собирать материалы об этой странице истории затруднительно, ведь информация долгое время была строго засекречена. Однако кое-что мы все-таки можем узнать. Предположительно в Одессе находилось до 12-ти тысяч пленных немцев. Точно известно, что главное управление, которое занималось их вопросами, находилось на улице Троицкой, в здании, где ранее размещалась чаеразвесочная фабрика. Бараки были на месте теперешнего проспекта Шевченко, на пересечении с проспектом Гагарина, на Средней и в Практической гавани. Но самый большой лагерь был на Шкодовой горе. Там же находилось и кладбище.
Его присутствие здесь не удивительно, учитывая, в каких условиях находились люди. Несмотря на уверение руководства, что пленные нормально питаются и живут в приличных условиях, слова очевидцев и тех, кто смог выжить и вернуться домой, ужасают.
Строго говоря, к пленным запрещено было применять методы физического воздействия. Но люди умирали не от этого. Высокую смертность определяли нечеловеческие условия, в которых оказались эти люди.
В первую очередь — катастрофическая нехватка нормального питания. Лагерное начальство воровало все, что только можно было украсть. А бесправные пленные ничего не могли этому противопоставить. Особенно трудно пришлось в голодные 1946-й и 1947-й годы. Бывало, когда за сутки умирало до 30-ти человек! А еще болезни, антисанитария, отсутствие качественной воды, медикаментов, тяжкий физический труд.
Был у пленных госпиталь, в котором заболевшим якобы можно было получить помощь. Но условия там были не лучше, чем в бараках — на одну кровать приходилось по двое больных, в палате размещалось до 80-ти человек, а туалет представлял собой общую бочку с водой, на которую сверху были уложены доски.
Умерших хоронили в общей яме, их точное количество никогда не будет установлено. Предполагают, что их было не меньше 4-х тысяч. Лагерное начальство не было заинтересовано в том, чтобы обнародовать эту информацию — на умерших продолжали получать пищевой паек. Само это кладбище не сохранилось, после того, как лагерь расформировали, на этом месте построили жилые дома.
Немецкий след на одесской земле
Но, несмотря на все это — пленные работали. Многое в Одессе в эти годы было построено бывшими немецкими солдатами. Это массив двухэтажных домиков на Адмиральском проспекте и Зоопарковой, завод радиально-сверлильных станков, “Микрон”, “Краян”, кабельный. Там же размещали вывезенное из Германии оборудование.
Все, кто хоть раз проезжал мимо Таможенной площади, обязательно обращали внимание на красиво оформленные ворота въезда в порт. Они тоже построены пленными немцами. Говорят, что немецкий скульптор на барельефах массивных колонн, расположенных по обе стороны от ворот, изобразил своих друзей по несчастью — таких же, как он, рабочих-пленников.
Немецкие специалисты трудились очень качественно. Строительные организации боролись за то, чтобы получить их к себе на объекты. Добросовестность иногда играла с рабочими злую шутку — старательных и аккуратных немцев долго не хотели отпускать домой. Известно, что последние немцы покинули Одессу лишь в 1951-м году.
Большинство из тех, кто отрабатывал вину своей страны на одесских стройках, вовсе не были злостными фашистами. Некоторые их них, по воспоминаниям очевидцев, попадали в плен, не успев сделать ни одного выстрела.
Жители города поначалу относились к ним настороженно. Но со временем, видя их старательность и кротость в поведении, стали даже помогать, подкармливать, снабжать лекарствами. В итоге после 1948-го года жизнь в лагерях стала более сносной, смертность сократилась. Постепенно выжившие все-таки уезжали домой.
Послевоенная судьба пленных союзников
С немецкими пленными вроде бы все понятно. Но откуда в лагерях на территории Одессы взялись американцы, англичане, французы и представители других народов, которые с Советским Союзом не воевали? Их называли репатриантами, судьба их несколько отличалась от судьбы пленных немцев.
Все просто — в тех странах, которые захватила нацистская Германия, проводилась мобилизация мужчин. Сами того не желая, они становились солдатами и так же, как и немцы, попадали в плен.
Другая часть этих людей — это те, кто во время войны попал в плен к немцам и находился в их лагерях. Освобождая территории Европы, советские войска освобождали также и пленников. Но, вместо того, чтобы переправить людей к линии соприкосновения советских войск и союзников, их отсылали вглубь территории Советского союза. Происходило это по политическим причинам. Сталин не доверял своим союзникам. Он рассчитывал на то, что сможет принудить их соблюдать договоренности, используя пленников в качестве заложников.
Люди эти, захваченные советскими войсками, вынуждены были добираться до Одессы пешком в буквальном смысле этого слова. Транспорт работал на фронт, и никого особо не заботило — как пленники смогут добраться к месту назначения. Никто не знает — сколько их, тех, кто не смог дойти, осталось лежать вдоль европейских дорог…
Один из лагерей находился в самом центре Одессы, на Соборной площади, в помещении школы № 121. Был лагерь на Французском бульваре, по иронии он находился в санатории имени Дзержинского. Самый многочисленный располагался в поселении Люстдорф.
Правительства стран-союзников все-таки интересовались положением своих сограждан и пытались провести инспекции. Сохранилась информация о том, что лагеря для иностранных репатриантов в апреле 1944-го года посетила Клементина Черчилль. Она побывала во всех трех лагерях, проинспектировала госпиталь и даже побывала в Одесском оперном театре.
Условия содержания для репатриантов были значительно лучше, чем для немецких пленных. Их кормили, позволяли перемещаться по городу и постепенно возвращали на родину. Свидетели тех дней отмечали, что самыми жизнерадостными были французы. Их не трогал даже местный криминалитет. После одной из стычек двое бандитов упокоились на кладбище, и интерес к пленникам сильно поубавился.
Но все-таки, несмотря на относительную свободу — это был плен. Людей охраняли советские военные, у них отнимали ценные вещи, которые тем удалось сохранить, они так же, как и немцы, болели и умирали. Еда была, но в таком качестве и количестве, что позволяла только не умереть от голода.
Число репатриантов, умерших в одесских лагерях, также установить, скорее всего, не удастся. По словам выживших товарищей — их были сотни. По официальным сведениям — американцев, например, в Одессе умерло всего четверо…. Причем один из них, как утверждают, погиб при разборке руин дома Рено, что были напротив Оперного. Сегодня там нет никакого строения, одесситы хорошо знают это место. Получается, что их, так же как и немцев, привлекали к работе?
Возвращение домой
Репатриантов в Одессу свозили со всего Советского Союза до 1948-го года. Отсюда они постепенно разъезжались по домам.
Кошмар советского плена, унижения, болезни, гибель товарищей привели к тому, что бывшие узники по возвращении на родину становились активными проповедниками антисоветских и антикоммунистических настроений. Хотя из двух городов, Одессы и Тамбова, лагеря которых надо было пройти на пути домой, Одесса все-таки осталась в их памяти местом, связанным с надеждой и радостью возвращения на родную землю.
У этих пленников на родине была более счастливая судьба, чем у их советских собратьев по несчастью. После возвращения их принимали с радостью, помогали адаптироваться, забыть ужасы войны, привыкнуть к мирной жизни.
Но были среди них и те, кто с теплом вспоминал одесситок, что делились с пленными едой, медсестер и врачей в госпиталях, которые помогали там, где помочь было невозможно. И это приятно осознавать нам, теперешним одесситам. Значит, и в самых тяжелых ситуациях возможно оставаться людьми.